Высокие чувства по низким ценам [= Иудино племя ] - Татьяна Рябинина

- Нет. Тогда бы написали «будь осторожна».

Да, в принципе, все укладывается в Димину схему. И еще Никите показалось, что тогда он заметил что-то такое… что помогло бы догадаться. Вот бы вспомнить, выловить из глубин памяти.

- Хорошо, допустим. Но зачем? Зачем кому-то понадобилось ее убивать?

- Зачем? – переспросил Дима, снова хватая перечницу. – Может, она кого-то шантажировала. Например, ребенком.

- Ты так спокойно об этом говоришь?

- А что, плакать? Просто я хочу знать, кто этот гад. И ты можешь мне помочь.

- Как?

- Поедешь сейчас со мной на кладбище?

- Куда?! – вытаращил глаза Никита. – Ты что, Дим? Какое кладбище?

- Какое, какое! Большеохтинское. Вот бумажка на эксгумацию тела.

- Ты можешь объяснить все по-человечески? – рассердился Никита.

- Я и объясняю. Пошел в милицию, там меня, разумеется, на смех подняли. И послали по известному адресу. Тогда я пошел в обход. У меня много знакомых в самых разных сферах. Свели с одним докторишкой. Патологоанатомом. Он согласился за определенную сумму сделать повторное вскрытие и анализы. Частным порядком. Постановление состряпал на компьютере, ментовские удостоверения купил в сувенирном ларьке. Это на всякий случай, если на кладбище кто-нибудь привяжется. Выкапываем труп, везем в морг, врач нас там будет ждать.

- Ну а дальше?

- Дальше? Закопаем обратно.

- Это понятно. А вот с результатами что дальше будешь делать? Если анализы что-нибудь дадут?

- Тогда я буду знать наверняка. Может, частного детектива найму. Еще не знаю. Так что, едем?

Никите совершенно не улыбалось заниматься эксгумацией трупа, да еще с поддельным ментовским удостоверением, но и отказаться было неловко. Он написал Свете записку, на тот случай, если она проснется и не найдет его, положил в спальне на тумбочку. Натянул старый спортивный костюм, взял фонарик и уже пошел за Димой к выходу, но вернулся и сунул в карман двухсотграммовую бутылочку коньяка. На всякий случай.

* * *

- Тебе потом машину придется спиртом отмывать, - Никита полностью открыл окно и высунул в него голову: если стошнит, так хоть наружу. – Ну и вонь.

- А ты что хотел, чтобы недельный труп пах розами? – огрызнулся Дима. Его тоже мутило, но он крепился. Упакованное в тройной пластиковый мешок тело лежало в багажнике, но салон насквозь пропитался приторным запахом разложения.

- Ты можешь ехать побыстрее?

- Чтобы нас гаишник остановил? С трупом в багажнике? А, капитан Комаров? Потерпи, недалеко уже.

Полный румяный патологоанатом ждал их в морге. Санитар получил большую бутылку водки и отправился дегустировать. Никита с Димой перенесли мешок в прозекторскую.

- Вы, молодые люди, в коридорчике посидите, - распорядился Айболит, натягивая на редкие кудрявые волосы колпачок и повязывая поверх хирургической пижамки клеенчатый фартук. – Я все сделаю и вас позову, повезете обратно закапывать.

Никита тщательно вымыл в туалете руки, полил их коньяком из бутылочки, а остаток с удовольствием выпил. Дима смотрел на него с плохо скрываемой завистью.

От коньяка полегчало. Трупов Никита видел не так уж мало, попадались и разложившиеся, но почему-то ни один не произвел на него такого ужасного впечатления. Может, потому, что ни один из них не приходилось выкапывать из могилы?

Разговаривать не хотелось. Дима впал в какое-то подобие транса. Никита снова и снова пытался вспомнить. Что-то такое, какая-то маленькая деталька. Маленькая, но очень важная. Какое-то несоответствие.

Они ужинали, потом пили чай, ели торт, мороженое. Вот тут и произошло что-то такое… Он еще тогда задумался, даже спросил Свету, не заметила ли она чего-нибудь странного. Эсфирь Ароновна их оборвала, предложила интимности шептать в спальне.

Прошел час, второй. Айболит вышел в коридор, стаскивая перчатки. Никита посмотрел на пятна, покрывавшие его фартук, и пожалел, что не оставил хотя бы глоточек коньяка.

- Ну все, можете увозить, пока темно. На глаз ничего особенного нет, я взял на анализ содержимое желудка, кровь, ткани. Когда будет готово, позвоню.

Дима вытащил из кармана конверт, как-то суетливо протянул врачу. Тот благосклонно кивнул и пошел по коридору.

Еще через три часа Никита, покачиваясь, вошел в квартиру. На улице давно рассвело. Света встретила его в коридоре.

- Где ты был? – она подошла к нему, но отшатнулась. – Боже, какой ты грязный. А запах! Ты что, рылся в помойке?

- Нет, занимался на кладбище некрофилией, - крикнул Никита, обходя ее и закрывая за собой дверь ванной. – Потом расскажу.

Но рассказать ничего не смог, потому что после душа упал в постель и через минуту уже спал. Ему снилась Вероника. Она каким-то образом выбралась из черного пластикового мешка и сидела на капоте Диминой машины, болтая ногами. Она засмеялась и капризно протянула: «Хочу мороженого!»

Проснувшись, Никита понял: все дело в мороженом. Но яснее от этого не стало.

* * *

Тогда Никита не обратил внимания на Димины слова о том, что вокруг бабкиного наследства что-то затевается. А зря. Потому что через два дня к нему на работу пришла Евгения.

День этот выдался более чем удачный. Удалось продать пусть и не самую дорогую, но сильно залежалую квартиру, а за это полагалась солидная премия. До сих пор ему не слишком везло в риэлторском деле. То ли опыта не хватало, то ли напористости. Но эту продажу он провернул с блеском и теперь сидел в офисе, попивая кофе из своей персональной бульонной кружки по кличке «Ведро» и принимая поздравления.

- Ник, тебя к телефону, - крикнул кто-то.

- Никита, здравствуйте, это Евгения Григорьевна. Светина тетя. Я могу к вам сейчас подъехать на работу? – голос звучал торопливо, взволнованно. – Но если это неудобно…

- Удобно, удобно, - заверил ее Никита. – Адрес знаете? Жду вас.

На гребне успеха он подумал, что понадобился Светиной тетке как риэлтор. Может, она квартиру надумала продавать. Или наоборот, в предвкушении денежных поступлений хочет подыскать какие-нибудь варианты для покупки. Сыну, например, квартирку. Или себе домик. Но когда Евгения вошла в офис, он сразу понял: что-то случилось.

Она сильно осунулась, на лице проступила какая-то неприятная желтизна. Волосы неаккуратными прядями выбивались из прически на щеки. Воротник блузки топорщился из-под пиджака, словно зверек, пытающийся выбраться из клетки. И сразу стало ясно, что никакие ей не сорок пять, а все шестьдесят. Неужели предстоящее наследство так повлияло?

- Мы можем где-нибудь поговорить? – спросила она, не замечая предложенного ей стула. – Где-нибудь… на нейтральной полосе?

- Здесь напротив есть кафе. Устроит?